1917 году на кафедру Московских митрополитов.» А может быть, он вспоминал свои слова, сказанные им после объявления об его избрании патриархом: «Эта весть является для меня тем свитком, на котором написано: “Плач, и стон, и горе!” Сколько мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении.»
— Господи, да минет меня чаша сия. — вслух вздохнул Тихон, переводя взгляд с поврежденного распятия на крест куколя. И многие, стоявшие в алтаре, слышали эти скорбные слова, восходящего на свою Голгофу нового патриарха. А в храме в это время гудел торжеством могучий бас архидьякона, возглашая новому патриарху «Аксиос!», и хор подхватывал уже по-славянски: «Достоин!»
Через несколько месяцев новоизбранный первосвятитель мог убедиться, насколько пророческими оказались его слова: грабежи, аресты, голод, кощунства, вскрытия мощей, первые новомученики — зверски умерщвленные священники, епископы, митрополиты. Патриарх Тихон пытался протестовать. «Опомнитесь, — писал он, — прекратите ваши кровавые расправы!» — но все тщетно. Уже в 1918 году большевистская власть решается на первый арест патриарха. Однако под давлением общественности первосвятителя вскоре освобождают. Понимая всю невозможность ареста такой авторитетной личности, какой был патриарх, большевики несколько раз устраивали на него покушения: то пытались разбить голову дубинкой, то зарезать при выходе из храма. В него даже стреляли, но в результате убили патриаршего секретаря. Святителю предлагают бежать за границу, но Тихон не согласился. «Мое место здесь, с Креста не сходят — с него снимают», — часто повторял он.
|
|
|
|
457 