Софья Ливен вспоминает: "Василий Александрович не ограничивался собраниями, а ходил в больницы и тюрьмы, чтобы и больным и заключенным принести благую весть о Христе. Бывали поразительные обращения среди преступников, а также и исцеления больных по вере. Еще в раннем детстве я слышала о таких исцелениях по молитве веры. Василий Александрович Пашков, как и граф Корф, обладали этим даром. Я помню, как все близкие находились под впечатлением исцеления одной бесноватой. Злой дух покинул ее после молитвы нескольких братьев, продолжавшейся много часов подряд. Она после этого стала тихой и кроткой ученицей Господней и верным чадом Божиим. По ее молитвам и по примеру ее жизни уверовал в Господа ее муж. Вместе с мужем они были благословенными свидетелями о Господе. Историю ее исцеления я нашла среди бумаг семьи Пашковых и передала ее, как она была записана в 1887 году..." Далее в своих воспоминаниях Софья Ливен рассказывает трогательную историю чудесного исцеления Анны Кирпичниковой.
Видимо, что-то было известно чрезвычайное и Ф.М. Достоевскому, который в уже упоминавшейся статье "Миражи, штунда и редстокисты" проводит параллель между "редстокистами" и хлыстовством и замечает, что "редстокисты", кажется, пророчествуют...
У читателя может возникнуть мысль: какое, собственно, отношение имеет это долгое повествование об искании истины в среде русского народа к истории пятидесятнического движения? Оправдано ли привлечение такого большого количества исторического материала, в котором до сих пор не блеснула путеводная нить главной темы этой книги? Не ушел ли автор в сторону от вопроса, не увлекся ли другими темами богатейшей истории христианства?..