— Горе живущим ныне! Горе веку суетному и сердцам жестоким!
В день погребения князя-инока, отмечает летописец, «небо рыдало, и был гром великий», что напугало киевлян и полностью изменило отношение к убитому. Уже тогда многие начали чтить его как святого страстотерпца. Останки Игоря через три года после убиения были перенесены в Чернигов и погребены в кафедральном соборе.
В Русской Церкви почитается икона Богородицы Игоревская. Она названа так потому, что этот образ Божией Матери был келейной иконой князя-инока, перед которой он молился и в день своего убиения.
Чем больше проходило времени со дня смерти последнего единовластного правителя Руси Владимира Мономаха, тем чаще нарушался порядок восхождения на киевский стол его потомками. Великое княжение, которое по праву должно принадлежать старшему в роде, стало предметом раздоров и братоубийственных войн между князьями. «Сильно измаялась земля Русская от брани междоусобной», — скорбел летописец. Одним из главных героев этой брани в середине XII века был ростово-суздальский князь Юрий, прозванный за свое активное вмешательство в южнорусские земли — Долгоруким. До конца своей жизни он вел тяжелую борьбу из-за Киева, а утвердившись в нем, сделал все, чтобы после его смерти столица досталась его старшему сыну Андрею.
Но иных взглядов и устремлений был Андрей Юрьевич. До тридцати лет он безвыездно жил в Суздальском крае, любовь к которому сохранил на всю жизнь. Его тяготили те усобицы, которые непрерывно вели отец и дяди на юге Руси. Однако, будучи послушным, Андрей не раз возглавлял по приказу своего отца суздальские полки, участвующие в княжеских раздорах. Описывая ход военных действий, древний писатель восторгается молодым Андреем, поражавшим неприятеля своим бесстрашием и отвагой. Он всегда первым врезался в стан неприятеля; не дожидаясь отставшей дружины, мог с небольшим отрядом принять бой против много превосходящей его силы. И всегда, как отмечает летописец, «был не величав на ратном поле, ища похвалы только от Бога». Показывая храбрость в битвах, Андрей в то же время не раз пытался установить мир между спорившими князьями, но все было напрасно. Междоусобию, казалось, не будет конца даже тогда, когда его отец занял великокняжеский стол.
|
|
|
|
156 