Когда Паисию исполнилось 24 года, он ушел на Афон, где прожил 17 лет. Сначала он жил в полном уединении, а затем к нему стали присоединяться другие иноки. Слух о доброй жизни подвижников распространился по Святой Горе, и многие стали приходить в скит. Братство под руководством Паисия постепенно возрастало так, что и келий уже не стало хватать для всех. Истинно монашеский уклад Паиси- ева братства был бы невозможен, если бы он сам не подавал ему примера. Во всем чувствовалась безграничная любовь старца к своим пасомым. «Непрестанную скорбь и болезнь душевную имею о братии моей», — пишет Паисий в одном письме.
Вместе со своим братством, которое насчитывало уже более 60 иноков, Паисий переезжает в Молдавию, где и остается до конца жизни. Устраивая свою жизнь на новом месте, преподобный особо обращал внимание на порядок богослужения, который он велел совершать строго по афонскому чину. Трепетно он относился и к строгому общежительному уставу, по которому никто из братии не имел своей собственности. Все послушания внутри монастыря выполняли сами иноки. Они же работали и на огородах, и в поле, и смотрели за скотом. «Во время работы на устах должно быть молчание, — наставлял старец Паи- сий, — а в сердце тайная молитва. Удерживайте язык, чтобы он не говорил пустых слов. Кто бережет язык, оберегает душу от скорби. От языка — и жизнь, и смерть». Сам старец нередко выходил с братией на общее послушание и работал вместе с прочими. Когда же иноков стало более семисот, двери его кельи до поздней ночи оставались открытыми. Одни уходили, другие приходили по делам духовным или хозяйственным. «Тридцать лет прожил я при нем, — вспоминает его келейник, — и не видел его скорбящим о нуждах материальных. Он только тогда сильно скорбел, когда видел нарушение заповедей Божиих».
|
|
|
|
338 